Молитва для татар на памятнике

Молитва для татар на памятнике

Главная страница > Татарская культура > Наследие и традиции

МОЛИТВА НА КАМНЕ. СВЯЩЕННЫЕ ЭПИТАФИИ ПРЕДКОВ.

Художественная резьба по камню в Среднем Поволжье XIII-XVI веков

Лишь у самой границы горизонта темная ломаная полоска леса.

Ветер колышет седой ковыль. Он, словно волны Итиль-реки, то вздымается волной,

пенится бурунами, то падает в бездну. Ветер свищет па струнах ковыля и трав,

разнося чудные запахи. Терпкий, горький – полыни, сладкий, медовый –

полевых цветов. А также запах сухой и тончайшей полевой пыли.

Рядом – одинокий могильный камень. Тугой порыв ветра гулко разбивается о преграду: возникает иной, отличный от предыдущею тон. Рождается иная песня.

По мусульманскому обычаю за могилами и кладбищами не полагалось ухаживать.

Суфийская философия поучала жить просто: не копить богатства, готовиться

к жизни в мире ином. А там – для правоверного – рай с райскими кущами.

Есть она и у могильных камней. Эта музыка о далёких наших пращурах,

об их несуетных и великих свершениях, о нашей славной истории.

Вслушайтесь же в мелодию камня.

Памятник из села Татарское Ходяшево Пестречинского .района. 1550 г.

Эпитафия XVI в. Боковая сторона

Своеобразным видом художественного и культурного наследия Востока является архитектурно-декоративная резьба по камню, в том числе эпиграфика. В Среднем Поволжье она достигла своего расцвета в конце XIII – первой половине XVI веков. Высокий и благородный синтез искусств связывал здесь воедино архитектурное и пластическое решение каждого памятника, характер растительной орнаментики и изящную каллиграфию надписей. В эпиграфике, особенно в её орнаментике, сосуществуют различные формы и мотивы. Это обусловлено сохранением локальных народно-художественных традиций.

Многие тексты, выполненные глубокой резьбой, изящным почерком сульс или куфи, сами по себе являются образцом высокого каллиграфического и поэтического искусства. Эпиграфические памятники выходят далеко за рамки религиозной ортодоксальности. В них выражалась печаль, связанная с уходом человека из жизни, они имели глубокий гуманистический смысл.

Изучение надгробий Среднего Поволжья, которые представлены множеством точно датированных памятников, тесно связанных с развитием народной архитектуры, позволяет проследить историю возникновения и развития традиционных художественных образов, декора, стиля в изобразительном искусстве булгарского и татарского народов.

На рубеже IX-X столетий на территории Средней Волги и Нижней Камы складывается одно из ранних государственных объединений Восточной Европы – Волжско-Камская Булгария, сыгравшая значительную роль в формировании тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья. В XIII-XIV веках она занимала современную территорию Татарстана, западные пределы Башкортостана и восточные районы Чувашии. С севера и юга её границы доходили до среднего течения реки Вятка и Самарской Луки. Позднее, в XV веке, на её северной части формируется Казанское ханство. На этой территории в основном и сосредоточены памятники материальной культуры булгарского и татарского народов, в том числе эпиграфические, хотя крайние точки распространения эпиграфических памятников выходят за её пределы.

Самым северным пунктом распространения булгарских эпитафий является посёлок Гурья-Кала Балезинского района Удмуртии, самым южным -деревня Правая Волга Сызранского района Куйбышевской области. Самая восточная находка обнаружена в селе Старое Байрамгулово Учалинского района Башкортостана, на западе булгарские эпитафии охватывают восточные районы Чувашии.

Известные по письменным источникам и материалам экспедиций булгарские эпиграфические памятники XIII-XIV веков картографированы в девяноста двух населённых пунктах. В них выявлено около четырёхсот булгарских намогильных камней 80-х годов XIII – середины XIV веков. Около ста пятидесяти памятников сохранились в Болгарском городище, на месте столицы Волжской Булгарии.

Булгарские намогильные камни имеют вид плоского параллелепипеда с толщиной от семнадцати с половиной до двадцати двух сантиметров, шириной от пятидесяти двух до шестидесяти двух сантиметров и длиной от ста пятидесяти трёх до двухсот двадцати сантиметров. На лицевой, редко по боковым сторонам, размещается текст, сочетаемый с резным орнаментом.

Надгробия устанавливались вертикально в изголовье погребённого, лицевой стороной на восток, и врывались в землю, для чего четвёртая или пятая часть плиты оставалась не обработанной. Боковые части и оборотная сторона памятников обрабатывались только в случае нанесения надписи или орнамента. Поверхность лицевой стороны камня состоит из завершения памятника с аркой или без неё (оголовник), где наносится кораническая формула или орнамент; основной части, где располагается текст, и основания.

Тексты эпитафий оформлялись рельефным или врезанным (углублённым) почерком куфи, сульс, насх и другими. В отличие от надписей на металле, булгарских печаток, надпись на надгробиях "ясная", буквы крупные, чёткие. Только тексты некоторых эпитафий, отличающихся своей величиной и пышностью оформления, вырезаны трудно читаемой арабской вязью.

Большая часть булгарских надгробий богато орнаментировалась. Как правило, украшалась лицевая сторона камня, точнее, её верхняя часть и бордюр; за небольшими исключениями, нижняя и боковые части не орнаментировались. Крайне редко узор, тем более текст, наносился на обратную сторону надгробия.

По своеобразию оформления, орнаментации, технике исполнения и структуре текстов среди булгарских эпиграфических памятников XIII-XIV веков выделяются четыре региональных округа – Болгарский, Кирменско-Джукетауский, Восточный (Чишминский) и Северный. Болгарский округ охватывает Предволжье, Закамье, включая нижнее течение Малого Черемшана, Предкамье, среднее течение Мёши и верховья Казанки и Ашита. Здесь выявлено около трёхсот надгробий. Характерными чертами надгробий этого округа являются наличие в верхней части стрельчатой арки с плечиками и текст, выполненный почерком стройного каллиграфического куфи или изящного рельефного сульса. Все памятники имеют бордюрное украшение из линейного или геометрического мотивов. Камни отличаются тщательностью отделки, наличием ярко выраженных боковых и заднего аспектов, где, как правило, фигурируют коранические формулы или орнамент. Одновременно выделяются несколько групп надгробий, отличающихся друг от друга техникой выполнения надписи и особенностями орнаментов и их расположения. Это памятники с текстом, выполненным шрифтом сульс, на арабском и тюркском языках, булгароязычные эпитафии с куфическим шрифтом, надгробия с различным оформлением заглавной формулы и основного текста и камни без арки и даты.

Другим крупным округом распространения эпитафий является Кирменско-Джукетауский, который занимает восточную часть территории Волжско-Камской Булгарии. В Закамье это земля между реками Черемшаном и Зай, в Предкамье – к востоку от линии реки Ошняк, включая среднее течение Мёши до реки Вятки. На этой территории выявлено тридцать семь кладбищ с более чем девяноста эпитафиями. Особенностями Кирменско-Джукетауского округа являются: в оформлении – отсутствие арки, бордюрного украшения, закруглённость верхней части, врезанный простой шрифт; в структуре текста – отсутствие коранической формулы "Он живой, который не умирает", наиболее характерного для Болгарского округа; в отношении размера памятников намечается некоторое увеличение толщины и ширины камней при одновременном сокращении их длины.

Восточный округ булгарских эпитафических памятников, связанный с бассейном средних течений рек Ик и Белой, занимает большую, но редко населённую территорию, где выявлено семь кладбищ с двенадцатью надгробиями. По оформлению и языку здесь выделяются три группы надгробий. Первые две – с текстом рельефный сульс на арабском языке и булгароязычные эпитафии почерком куфи – подобны эпитафиям Болгара, они происходят от центра округа – посёлка Чишмы, где сохранились мавзолеи булгарского типа. Третья группа памятников – со своеобразной геометрической орнаментацией и большим количеством коранических формул в тексте, выполненных простым врезанным шрифтом, – является особенностью этого региона.

С территориально обширного и типологически богатого Болгарского регионального округа происходят и самые ранние сохранившиеся памятники: эпитафия 1280 года из Иске-Казани, надгробия 1290 года села Ямбухтино Куйбышевского района и многочисленные надписи конца XIII века Болгарского городища. В каллиграфии ранних эпитафий чувствуются определённые различия. Наряду с памятниками с простым, крупным шрифтом сульс (Иске-Казань) широко встречаются эпитафии с изящно написанными текстами.

Бордюр большинства ранних надгробий представляет собой прямые линии или рельефные полосы. Оригинальным и датирующим, как нам кажется, является орнамент, состоящий из двух параллельно идущих валиков, пересекающиеся через ровные промежутки. Подобный орнамент можно увидеть в михрабе праздничной мечети XII века Бухары, в арке мавзолея Гюлистан XII-XIII веков в Азербайджане, на бордюре бронзовой чаши второй половины XIII века из Болгар. Близки к этому орнаменту картуши булгарских дирхемов конца XIII века. Всё это позволяет говорить о периоде существования этого вида орнамента в пределах XII-XIII веков. Интересен памятник из Болгарского городища № 71, в орнаментике которого сочетается растительный побег с вышеупомянутыми валиками. Оригинален орнамент с трилистниками на бордюре. Вырезанные рельефно высотою два с половиной сантиметра, округлёнными листиками, они расположены в один ряд отдельно и вне связи друг с другом. На многих памятниках подобные трилистники композиционно входят в состав "виноградной лозы".

Два надгробия XIII века имеют между основным текстом и заглавной формулой орнаментальную полосу в виде растительного побега, который широко был распространён в Византии на Востоке под названием "византийской ветки", или "ислими". Наиболее ранние мотивы этого орнамента мы находим на византийском материале XI-XII веков. Этот мотив появляется и в русском искусстве, но наиболее широкое распространение получает на мусульманских памятниках Средней Азии и Золотой Орды. Так, подобный орнамент мы видим на мавзолее султана Сенджара в Старом Мерве (XII век), во дворце термезских правителей, на серебряном кубке из Белореченского кургана, костяных колчанных накладках золотоордынского времени, бордюре поливной чаши из Сарай-Бату и бронзовой чаши из Болгар. Этот орнамент украшает абрис некоторых эпиграфических памятников XV-XVI веков Казанского ханства и эпитафий XVII-XIX веков Дагестана. На булгарских памятниках крутые изгибы стебля завершаются мотивом трилистника или гроздьями винограда. В одном памятнике заглавную формулу от основного текста отделяет широкая рельефная полоса.

Боковые части эпитафий оформлялись значительно реже. Отмечено два десятка случаев, где они заполнены надписью. Обычно это суфийское изречение типа "Смерть тебя известит о сроке, а могила есть предел деяний", которое включено в одинарную или двойную рамку. На одном из памятников Болгар рамки разделены между собой полосой, состоящей из ряда мелких треугольников, а вверху дополнены орнаментом в виде луковицы с трилистником внутри. Боковые части двух надгробий украшены геометрическим орнаментом, состоящим из ряда ромбиков, пересечённых параллельными линиями, которые разделяют их на более мелкие треугольники. Внутренняя часть треугольников выбрана. Продолжением этой традиции нужно считать бордюрное украшение эпитафий XV века из Татарского Ходяшева. Подобный орнамент, в стиле выемчатой резьбы, встречается и в деревянной резьбе казанских татар, например, на столбе ворот села Бахтияр Арского района Татарстана. Для орнаментации лицевой стороны значительной части памятников характерно дополнение тимпана шестью-восемью розетками, типологически ранним вариантом чего можно считать орнамент памятника (№ 42) из Болгар. Лепестки здесь узкие, с углублёнными дольками по контуру. Во внутреннем кружочке и между лепестками – мотив свастики. Ещё одно такое изображение сделано чуть повыше. В тимпане другого памятника во внутреннем кружочке расположена восьмилепестковая розетка, но отсутствует мотив свастики и вверху. Разновидностью является сходный орнамент, когда между лепестками располагаются сердцевидные фигурки. Имеется ещё несколько вариантов шестивосьмилепестковых розеток, отличающихся друг от друга только изображением во внутреннем кружочке.

Своеобразное оформление имеет надгробие из Болгар с шестигранной верхней частью и аркой, основной текст которого отделён от тимпана узкой рельефной полосой и двумя сердцевидными фигурками с отростками. Подобными виньетками украшались и картуши булгарских монет конца XIII века. Текст полностью не восстанавливается, но в его начале и в тимпане читаются три коранические формулы, что в памятниках болгарского округа встречается крайне редко.

Надгробия из Татарского Калмаюра и Старого Балыкуля, текст которых выполнен почерком рельефного (заглавная формула) и врезанного (основной текст) куфи, выделяются своеобразным орнаментом, состоящим из четырёх розеток, расположенных на четырёх углах оголовника. Основной текст от нижней части камня отделяется врезанной полосой с треугольниками. Наиболее близкими их аналогами можно считать надгробия из Малых Кайбиц и Старого Ромашкина, однако на последнем камне розетки расположены на нижней части надписи. На обратной стороне эпитафия из Малых Кайбиц имеет циркулярный орнамент, выдерживающийся и на других камнях Болгарского округа. Любопытно, что наряду с растительными и геометрическими узорами на эпиграфических памятниках отмечен и зооморфный мотив. Так, на эпитафии 1228 года из Болгар, хранящейся в Национальном музее Татарстана, на нижней части камня читается рисунок стилизованного изображения одноглавой птицы с раскрытыми крыльями. В последние годы найдено ещё три камня с подобным орнаментом, так что на него нельзя смотреть как на исключение. По своему происхождению изображение птицы очень древнее. Можно привести аналоги на местном материале, относящиеся к более ранней поре. Изображение одноголовой птицы на эпитафиях обнаруживает сходство с соколом, спокойно парящим в полёте, и созвучно с татарским фольклором, в котором после смерти душа в виде птицы покидает тело человека. Этот же мотив зафиксирован в тексте одной поэтической эпитафии XVI века из Нохрата: "Для смерти радость настала. Наша радость ушла. Как будто коварным соколом улетела".

Примечательной чертой надгробий Болгарского округа являются стрельчатая и килевидная арки с плечиками. Они преимущественно крутые, как исключение, зарегистрирована одна полукруглая, одна восьмигранная и несколько памятников без арок. Форма верхней части подавляющего большинства надгробий прямоугольная, однако встречаются памятники с полукруглым, остроконечным, пирамидальным и шестигранным верхами. Арка эпиграфических памятников олицетворяет михраб мечети. Люди входят в мечеть для очищения своей души. В мечети у человека не должно оставаться ничего земного, он полностью во власти бога. Тимпан поэтому заполняется только божественными фразами. Человек, покидая земной мир, не умирает, а как бы переселяется в другой мир и продолжает там своё существование.

Здесь, вероятно, проявляется вера в загробную жизнь древних булгар. В этом отношении интересно проследить развитие лексической группы выражавшей понятие смерти. Слово "смерть" редко употребляется в эпитафиях, чаще используются выражения, более детально объясняющие это понятие. Если на памятниках первого стиля такое выражение связано с именем бога – "отошла к богу", "отдалась милости бога всевышнего", то на эпитафиях второго стиля оно связано с потусторонним миром – "из мира бренного в мир вечности переселился".

Другим характерным признаком эпитафий Болгарского округа является наличие заглавной коранической формулы: "Он живой, который не умирает" и "Суд Аллаха всевышнего, великого". Для ста пятидесяти пяти памятников удалось восстановить заглавную формулу; из них первая формула встречается в девяноста пяти, вторая – в пятидесяти одном случаях. Интересно отметить, что в Болгарах доля первой формулы очень высока, с неё начинаются все надписи первой группы.

Всё это позволяет утверждать, что в Болгарах существовала особая школа или традиция по изготовлению эпитафий, что было отмечено ещё А.Т. Тагирджановым. Наличие мастерской по изготовлению эпитафий в Болгарах подтверждают сохранившиеся заготовки и производственный брак. Камень, доставленный в мастерскую резчика, вероятно, отмечался тамгой. На нижней части двух заготовок имеется тамга в виде трезубца. Подобный знак известен на керамическом материале Болгара и на монетах. В мастерской камень получал вторичную обработку: намечались и вырезались арки, подготовлялась площадка для письма и нижняя часть для установки памятника. Далее поверхность камня, предназначенную для письма и орнамента шлифовали и острым предметом вырезали контуры орнамента, и буквы, а затем промежутки между буквами выбирались. Вместе с тем некоторые тексты и орнамент выполнялись в иной технике: буквы и орнамент вырезались на ровной поверхности камня, то есть имели углублённый характер.

Наряду с красивыми каллиграфическими почерками сульс или куфи имеются довольно небрежно изготовленные памятники с некаллиграфическим, врезанным шрифтом, который широко распространился на всей территории местонахождения эпиграфических памятников Кирменско-Джукетауского округа.

Техническому и стилистическому совершенствованию мастерства резчиков способствовало, очевидно, и то, что резчики эпитафий занимались не только изготовлением памятников, но и деятельно участвовали в архитектурной резьбе по камню. Использование одинаковой меры длины – локтя, стрельчатой арки, наличие надписи на архитектурных памятниках являются косвенными свидетельствами того, что высококачественная резьба по камню и в архитектуре, и на эпитафиях – произведение одних и тех же мастеров. Это подтверждается наличием брака в Болгарах, где камень при высечке плечиков дал трещину и был использован для изготовления небольших архитектурных деталей в форме розеток.

Техническое своеобразие камнерезов этого округа особенно наглядно проявляется в надгробиях Старо-Ромашкинского и Кирменского кладбищ, где преобладают эпитафии с прямоугольным верхом и приземистой аркой, включающей орнамент из трёхчастной композиции – двух маленьких и одной большой розеток. Центральная выполнена из нескольких кругов и ломаной линии между кругами, а две боковые – радиальными линиями. Орнамент памятников из Старого Ромашкина представляет собой многолепестковую ромашковидную розетку в двойном кругу. Подобные розетки, характерные для орнамента Востока, мы видим на ковше из Византии, на золотоордынской поливной керамике и на многочисленных бронзовых и золотых изделиях из Болгар. На одном памятнике из Старого Ромашкина изображён вышеупомянутый орнамент, а две маленькие розетки расположены на нижней части надписи. Они украшают также нижнюю часть памятников из Нижнего Дёмкина, Старого Ромашкина и Болгар.

У некоторых памятников этого округа отмечена орнаментальная полоса между основным текстом и тимпаном, состоящая из мотива завитков и треугольников. По характеру надписи, наличию приземистой арки и орнаментальной полосы к этому типу нужно отнести и эпитафию из Ново-Чувашского Адама, хотя её тимпан заполняет кораническая формула "Он, живой. " Каллиграфическую надпись заглавной формулы дополняют несколько цветочных розеток, что придаёт эпитафии некоторую индивидуальность. Памятник подобного оформления был обнаружен и в Болгарах.

Орнамент верхней части эпитафии из Старого Балыкуля, Старого Ромашкина и села Нижние Яки также напоминает ромашку. Своеобразен орнамент на надгробиях из Ошняка, он представляет собой две розетки с ромбовидными лепестками, наложенными друг на друга в двойном кругу. Близко к нему надгробие из села Нижние Яки. Подобные розетки известны и в среднеазиатском материале, в частности, на серебряной чаше из Афрасиаба. Интересен орнамент памятников из Кирменского городища – многолепестковая розетка в двойном кругу. В большинстве случаев пространство между двумя кругами не орнаментировано, на одном оно представляет ломаную линию. Подобную орнаментацию имеет эпитафия из села Нижние Яки, внутренний кружочек которой представляет собой самостоятельную розетку. Орнамент "солнце" без внутреннего кружочка встречается на поливной керамике Золотой Орды.

Эпитафии второго типа – без традиционной арки, бордюрных и других орнаментов. Как исключение можно указать на памятник из Кирменского городища, имеющий примитивную арку и бордюрное украшение, которое Г.В. Юсупов описывает как "цепочку маленьких параллелограммов, вписанных в бордюрную ленту, отделённых друг от друга наклонными чёрточками". Его можно рассматривать как подражание отмеченному бордюрному орнаменту из Булгарского округа. В Кирменско-Джукетауском округе были широко распространены памятники с полукруглым или остроконечным верхом без орнаментации.

Памятники Кирменско-Джукетауского региона хронологически относятся к более позднему периоду, чем эпитафии Болгарского округа, и возникли под влиянием болгарской школы резьбы по камню.

Болгары. 1309/1310 гг.

Шрифт куфи рельефный

Из небольшого количества памятников Восточного (Чишминского) округа с точки зрения оформления большой интерес представляют эпитафии (Урсаево, Старые Ширданы), на верхней части которых вырезан орнамент из трёхчастной композиции. На центральном большом круге композиции – надпись, а маленькие боковые кружочки разделены на две части: верхняя составляет орнамент в виде исходящих лучей солнца, а нижняя – надпись.

Трёхчастная композиция из розеток и радиальных линий встречается и среди памятников Кирменско-Джукетауского региона, однако эпитафии Восточного округа отличаются заполнением розеток также бордюрным орнаментом, представляющий собой ломаную линию с точками. Три розетки, как отмечает Ф.Х. Валеев, вероятно, символизировали три мира – небесный, земной и подземный, где отбывают три души покойника. Каждый отдельно взятый круг очень близок картушам булгарских дирхемов конца XIII века. Часть памятников этой группы, выделяющихся меньшей толщиной при сравнительно большей длине, не орнаментирована. Отличительная их черта – наличие наряду с надписью различных знаков. Так, в Старо-Калмышовской эпитафии их более двухсот. По Г.В. Юсупову, с мнением которого нельзя не согласиться, знаки нанесены на поверхности камня намного позднее, во время посещения могилы паломниками, поскольку они выполнены значительно слабее самой надписи и занимают только свободное от неё пространство, ни в коем случае не нарушая её планировки. Время нанесения знаков, вероятно, относится к рубежу XVII-XVIII веков. Именно тогда возрождается традиция установки эпиграфических памятников в регионе. На одной эпитафии XVIII века из Мавлютова рядом с тамгой отмечена надпись: "Дуванайского рода тамга парная".

В отрыве от основной территории распространения булгарских эпитафий стоит памятник из села Гордино (Гурья Кала) Балезинского района Удмуртии. При всей схожести оформления, каллиграфии и структуры текста он выделяется из эпитафий других округов заглавной формулой, представляющий символ веры, и орнаментальной полосой, состоящей из тройного плетения, что позволяет выделить его как локальный вариант булгарских эпиграфических памятников XIII-XIV веков в Казанском крае. Во второй половине XIV века в связи с глубокими социально-экономическими изменениями количество эпиграфических памятников значительно сокращается. Известные науке Большенырсинский и Ямашурминский памятники – из Восточного Прикамья. Первый из них – прямоугольной формы, без арки и орнаментации, близок к эпитафиям Кирменского-Джукетауского округа, но по шрифту напоминает камни Восточного региона. Интересно наличие свободного пространства перед началом текста, где традиционно располагалась арка с орнаментом или заглавная формула. Текст этого памятника начинается с формулы "Именем бога милостивого, милосердного", далее перечисляются ещё две коранические формулы, характерные для Кирменско-Джукетауского округа. Отличается своим оформлением памятник из Ямашурмы, в верхней части которого врезана примитивная шестиконечная звезда. Это распространённый орнамент и на поливной керамике XIII-XIV веков и на золотоордынских монетах. Этот мотив на позднебулгарских памятниках Г.В. Юсупов рассматривает как пережиток многолепестковых розеток.

Таким образом, мы видим непрерывное развитие традиций эпиграфической школы Кирменско-Джукетауского округа, так как памятники Кирмени 50-х годов XIV века, Ямашурмы 1382 года, села Большие Яки 1413 года, села Большие Нырсы 1399, 1443, 1472 годов можно рассматривать как единую цепь развития булгарских эпитафий к памятникам Казанского ханства.

из села Старое Ромашкино

Чистопольского района. XIV в.

Эпиграфические памятники 80-90-х годов XV века характеризуются бордюрным орнаментом, состоящим из ячеистого орнамента или плетёнки. Ячеистый орнамент, представленный на надгробиях из Татарского Ходяшева, состоит из треугольников, обращённых друг к другу вершинами; между ними помещены ромбики, стороны которых равны сторонам треугольников. Г.В. Юсупов отмечал наличие аналогов такого орнамента в материалах Средней Азии, Руси, Болгара. Татарско-Ходяшевские памятники последней четверти XV века, по-видимому, являются творениями рук одного мастера. Тройное плетение "джут", отмеченное на памятниках из сёл Средние Аты, Чирши и Старой Мичени, нашло отражение в каменной архитектуре булгар и на золотоордынской майолике. Ф.Х. Валеев относит "джут" к узорам четвёртого комплекса и указывает на употребление его в резьбе по камню и дереву. Двойное плетение также имеет аналоги в булгарском искусстве. Таково, например, оформление бордюра дверного проёма Малого минарета и орнаментальной ниши, а также ряда булгарских костяных поделок.

Оригинальное оформление имеет памятник из села Средние Аты, бордюр которого окаймлён рельефно высеченной арабской вязью.

В конце XV века широко распространяются памятники с остроконечным и килевидным верхом со стрельчатой аркой. Почерк их – простой, крупный, тяжёлый сульс. Надгробия из сёл Ямашурма, Нижние Берески, Нижние Серды, Татарское Ходяшево, Старый Узюм и Еланчино имеют остроконечную или полукруглую примитивную арку без плечиков, с формулой "Он живой, который не умирает", в тимпане. Тексты эпитафий с остроконечным верхом имеют врезанный шрифт, а с полукруглым и килевидным верхом – написаны рельефным шрифтом. К этому типу нужно отнести фрагмент надгробия из Казанского кремля, обнаруженный П.Н. Старостиным в 2001 году. Их бордюрный орнамент также разнообразен: рельефная полоса, виноградная лоза и геометрический орнамент, состоящий из зигзагообразной линии. Своеобразна и техника исполнения текстов некоторых памятников (Татарское Ходяшево, Малая Атня), где свободное от букв пространство не выбрано, что значительно облегчало изготовление памятников. Особняком стоит Нижне-Сердинская эпитафия, в оформлении которой сочетается растительный орнамент (в верхней части бордюра), геометрический (нижняя часть бордюра) и верёвочный (между строками надписи). Памятники конца XV – начала XVI веков вносят новые черты в татарскую эпиграфику: разделение полосами строки текста, надпись на боковых частях, бордюр в виде растительного побега.

В 1530-40 годах широко распространяются намогильные камни стрельчатой и остроконечной форм с бордюрным орнаментом в виде виноградной лозы, пущенной по всей длине памятника. На их верхней части – плетение, состоящее из различных сочетаний листьев и цветов, завершающихся трилистником-тюльпаном в центре розетки; по обе стороны её – продолговатые стилизованные листья. Г.В. Юсупов отмечает композиционную близость этого мотива с орнаментом архитектурных памятников в Азербайджане, Средней Азии и булгарских надгробий. По его мнению, он был широко распространён в архитектурной декорировке сооружений Казанского ханства. Дальнейшим развитием этого типа являются памятники с бордюрным орнаментом, обрамляющим часть плиты, где расположена надпись. На их верхней части также врезан мотив, изображающий плетение растительных форм, но более усложнённый, на обороте – штамп. Боковая надпись начинается со слов: "Сказал пророк, да будет мир над ним", и приводится одно из изречений Мухаммеда.

У большинства эпитафий бордюр представляет собой виноградную лозу и мотив тюльпана. Наиболее реалистично этот мотив представлен на памятнике из Кишметьева: трёхлепестковые тюльпаны в профиль с острыми лепестками расположены в один ряд. У остальных он настолько стилизован, что некоторыми исследователями был принят за ромбики и треугольники. Этот мотив подробно описан Н.Ф. Калининым, Н.И. Воробьёвым, Г.В. Юсуповым. Последний отмечает аналоги этого мотива на материалах Средней Азии, Дагестана и Азербайджана. Хронологически эти памятники относятся к 40-50 годам XVI века. У наиболее поздних типов бордюр памятников окаймляют цветочный орнамент и своеобразный мотив побега. Боковые части эпитафий XV – первой половины XVI веков оформлены просто: если у ранних типов надписи или орнамент отсутствуют, то у более поздних – надпись расположена в одну, две строки на прямоугольных или остроконечных рамках, нередко на боковых частях встречается мотив побега с очень крутыми изгибами стебля.

На обороте большинства памятников 30-50-х годов XVI века расположена надпись-штамп лица, установившего надгробие, или прекрасно выполненный орнамент геральдического и цветочного характера. Часто рельефная надпись – клеймо помещается в разделённый пополам (горизонтально) круг, вписанный в ромб, который в свою очередь вписан в резной прямоугольник. Всё пространство вне круга заполнено стилизованным растительным орнаментом. Нередко подобный штамп встречается и на татарских памятниках XVIII-XIX веков. Оформление плиты из села Средние Аты, где шестилепестковая розетка вписана в круг, помещённый в квадрате, близка к орнаменту булгарского надгробия из Татарского Азелея. Оборотные стороны памятников из сёл Сулабаш, Чирши, Ташли-Ковали, Старые Менгеры украшены особенно богато. Почти во всю длину памятника располагается пышный букет из переплетающихся стеблей георгинов, астр, хризантем, тюльпанов, бутонов с полураскрытыми цветами. Композиция поражает необыкновенной лёгкостью и непринуждённостью построения, чёткостью передачи мотива и узора в целом. В орнаментальном уборе надгробий образно воплощено представление о райском саде – уделе праведных в загробном мире.

Под влиянием эпиграфических памятников Казанского ханства формируются эпитафии Касимова, наиболее ранние из которых относятся к середине XVI века.

В Казанском округе известен фрагмент одной эпитафии с двойной аркой, которая по своим внешним признакам относится к более раннему периоду, чем касимовские, но более позднему типу среди памятников Казанского ханства. Это связующее звено казанских (первая половина XVI века) и касимовских (вторая половина XVI века) эпитафий одновременно можно рассматривать как прототип намогильных камней конца XVII – начала XVIII веков.

Булгаро-татарская эпиграфика XIII – первой половины XVI веков определяла ход дальнейшего развития декоративно-прикладного искусства Среднего Поволжья. Во второй половине XVI века, несмотря на глубокие социально-экономические изменения в Казанском крае, продолжают существовать эпитафии с килевидной или стрельчатой аркой с типичным растительным орнаментом в тимпане. Единичные памятники этого типа встречаются в конце XVII и даже начале XVIII веков. Новые типы эпитафий со стилизованным растительным орнаментом с двумя бутонами в центре тимпана и богатой геометрической орнаментацией по бордюру также возникли под влиянием булгаро-татарских памятников.

Если первоначально мастера-камнерезы определённой территории старались придерживаться единого образца, то со второй половины XVIII века они отходят от традиционных форм и канонов. Производство надмогильных памятников начинает сосредоточиваться в руках отдельных мастеров, различные школы резьбы по камню смешиваются, теряют своё прежнее значение. На каждом этапе эстетические представления, художественные образы и стиль искусства резьбы изменяются, определённое влияние на это оказал мусульманский Восток. На основе своих поэтических и художественных традиций, творчески переработав достижения эпохи, мастера создали оригинальные высокохудожественные произведения, показывающие высокий уровень народно-декоративного искусства булгарского и татарского народов.

Директор Болгарского государственного

Мухаметшин Джамиль Габдрахимович