Молитва тело тленно дух свободен

Большая книга заговоров-2

Степанова Наталья Ивановна

Содержание

• В начало
• Перейти на

Я еще пуще стала плакать, говорю:

– Если Маша умрет, то в тот же день себя порешу. Не хочу больше жить, устала. Не нужен мне девятый ребенок, я эту девочку так люблю, что себя на сто кусков дам за нее изрезать.

А потом опомятовалась, думаю: откуда дед мог узнать, что это у меня восьмой ребенок? А дед будто услыхал мои мысли, говорит, как отвечает:

– Вот откуда я знаю. Я ведь ведьмак, все могу, что только хочешь. Чую зверей и врагов за сто верстов распознаю. Долго на одном месте не живу. Люди начинают меня бояться, а где страх, там и ненависть. Я многим помогал. Хочешь, я и тебе помогу. Через мертвых твоих выйду к нужным духам и закляну их сильным словом, чтобы душу твоей дочери оставили взамен следующего ребенка. Только тогда судьба следующего достанется твоей Марии.

Как сказал он «Мария», у меня аж зубы застучали, я ведь имя ему не сказала. Вцепилась я в деда и говорю:

– Святой человек! Вон на тебе крест, ради этого креста, прошу тебя, оставь мне дочушку, хоть бы какая она потом ни была, хоть и пьяница, лишь бы жива была. Не могу я больше детям своим ручки на груди в гробу складывать. Ты бы только знал, дедок, как это страшно!

– Посиди помолчи, дай я чуток обмозгую. Я сидела и терпеливо ждала.

Потом он мне говорит:

– Нескладно как-то получается. Сейчас я помогу. Будешь ты радоваться, что она живет, а потом, когда она вырастет да пьянкой тебя изводить станет, сама будешь ее смерти у Бога вымаливать. Нет, давай, девка, оставим судьбу как она есть. Не стану я ее от недолголетия отмаливать. Дождись ты девятого дитя и пусть все будет, как будет!

Но глядя на свою уснувшую Машеньку, я не могла смириться с мыслью, что она умрет и я ее должна буду в маленький гробик уложить. В общем, умолила я, уговорила этого деда. Обещал он мне, что Маша моя жить будет, и сдержал свое слово. Не было счастливей матери, чем я. Не было, наверное, ласковей матери. Лелеяла я ее и баловала. Позволялось ей все, что она хотела. Не было запрета ей ни в чем, и она привыкла поступать, как ей заблагорассудится.

Помню, как моя дочь в пятнадцать лет впервые пришла пьяная в стельку. Вошла в комнату и упала.

Утром я ей стала выговаривать, а она:

– Заткнись, хочу и пью. Будешь меня пилить, уйду вовсе из дома!

С этого дня не видела я ее трезвой. Нашла она себе где-то мужика такого же, как и она, пьяницу, и стали они на пару пить и меня бить.

Однажды встала я на колени, руку подняла для креста, хотела у Бога для нее смерти попросить, чтоб она себя не позорила и меня не терзала.

Смотрю, сбоку от меня кто-то стоит. Я голову повернула и ахнула. Стоит рядом тот дед, но во всем белом. Слышу его, но говорит он невнятно, вроде шорох по комнате шебуршит:

– Помнишь, я тебе предрекал, что будешь ты сама своему ребенку смерти просить. Не послушалась ты меня, теперь на мне грехом больше, и ты в маяте. Знай, как только ты попросишь смерти для того, кто отчитан от недолголетия, в тот же миг умрет его душа и Ангел-хранитель отойдет от него.

Не знаю зачем, но я его спросила, может, от страха ляпнула:

– А ты что же, все еще живой, что ли?

Дед головой медленно так помотал и говорит:

– Нет, но дух мой иногда ходит, так как я непростого был племени и перед смертушкой себя заговорил. Есть такая молитва: «Тело тленно, дух свободен». Кто ту молитву знает, тот свое тело в нее до смертушки пеленает и после смерти может являться живым.

Я прикрыла глаза и вслух говорю:

– Нет, конечно, нет, это я от горя помешалась. Не может такого быть, это просто моя память о нем мне напомнила!

Сижу на полу, а глаза не открываю, боюсь. Тогда он мне по спине ладонью провел и говорит:

– А я тебе докажу. Через четыре месяца у тебя внук будет, Андрей. Он также пить будет, в своих родителей уродится. День ангела его шестнадцатого февраля.

И тихо стало. Я обернулась – никого. Сама себя убеждаю, что все мне пригрезилось. Но вечером все же у дочери спросила:

– Маша, ты часом не беременна?

– Часом нет, а вот пять месяцев точно есть! Скоро бабкой будешь. Ты рада? – ответила пьяная дочь.

Шестнадцатого числа появился на свет мой первый внук, родители назвали его Андреем.

Пишу Вам потому, что вся семья спивается, в доме что творится – не описать. Внук пьет и матерится, дерутся до крови. Я помню дедовы слова и смерти дочери не прошу. Какая ни есть, а дочь ведь».

Если вся семья пьет, пойдите на реку в то время, когда еще только краешки у берега реки подтаяли, но уже видны камни. Возьмите левой рукой камень, принесите его в дом на этой же руке. Положите его в угол со словами:

До тех пор, пока этот камень назад

Сам в реку не уйдет,

До той поры раб (имя) вина не запьет.

Если в семье двое пьют, то и в следующий день так же поступите. Если трое пьют, то и в третий день сделайте так же. Главное, чтобы об этом не знали те, кто привержен к пьянству.

Обязательно учитывайте, что месяц должен идти на убыль. Камни должны лежать в углах сорок дней, потом унесите их на кладбище и закопайте в одном месте.

Передо мной письмо: «…У меня большое горе, его невозможно описать простыми словами. В школе она была отличница, в доме помощница. Закончила институт, поехала по распределению в Ашхабад, там познакомилась с мужчиной и вышла замуж. Потом Нина родила дочь. И вот я стала получать от ее свекрови письма, где она сообщала, что моя дочь запивается. Для меня это было ударом! Я срочно вылетела к ним. Войдя в дом, увидела сидящую за столом дочь. Она была безобразно пьяной. Пьяной настолько, что вряд ли понимала, кто стоит перед ней. Кое-как перетащив ее на кровать, я попыталась навести в комнате порядок. Я не верила своим глазам: неужели моя чистюля-дочка могла довести дом до такого состояния. Шторы, как грязные тряпки, висели на кое-где сохранившихся крючках. Грязная разбитая посуда стояла повсюду. В кастрюле прокисшая еда. Я всю ночь мыла и скребла.

Я все равно не смогла бы заснуть. Утром дочь с трудом пришла в себя. С похмелья она не удивилась мне и не обрадовалась. Вид у нее был совершенно больной. Три дня я боролось, чтобы не дать ей опохмелиться. Отпаивала ее травами и молоком, кормила чуть ли не с ложечки и разговаривала с ней как прежде, когда она была маленькой девочкой.

Едва Нинка отошла, я стала осторожно выяснять, как такое могло случиться, что ее ребенок не дома, а у бабушки. Спросила, почему она пьет. И узнала вот что. Муж Нинкин стал ей изменять. Сначала тайно, а потом и в открытую, когда дочка моя об измене узнала. Соперница могла позвонить к ним в дом и сказать: «Я тебя жду». И он уходил на день, на два, на неделю.

Нине он заявил: «Не нравится, я тебя не держу, можешь ехать к маме».

Дочка не могла уехать, боялась, что семья распадется совсем.

Как-то ее знакомая сказала: «Не реви, давай лучше выпьем, сразу станет легче».

Вино, видно, ее как-то расслабило, и она втянулась постепенно в пьянку. На шее у Нины синяя полоса, она, оказывается, пыталась покончить с собой, но веревка оборвалась».

Во-первых, вы должны полечить свою дочь от тоски по мужу и решить с ней, как жить дальше: уехать от мужа в родной город или все же побороться за семью. Но в любом случае нужно бросить пить, взять себя в руки. Ребенок должен быть с ней.

Сегодня я вас научу, как избавить женщин от алкогольной зависимости. Вам предстоит выполнить несколько условий. Зато результат будет превосходный.

Первое условие. Возьмите календарь текущего года и отсчитайте тринадцатую среду от 1 января. В этот день придется сходить на три кладбища. Чтобы успеть все сделать, из дома выходите пораньше.

Второе условие. Кладбищ, повторяю, должно быть три: два действующих и одно старое, где уже не хоронят. На старое кладбище поезжайте в последнюю очередь.

Придя на кладбище, встаньте у ворот внутри кладбища и скажите так:

За упокой тех, кто здесь лежит:

Кого первого здесь хоронили

И кого последнего здесь хоронили.

Ой вы покойники, ой вы покойницы,

Не плачете вы, не страдаете,

Не едите, не выпиваете,

Вина в бокал не наливаете.

Так бы и раба Божья (имя) хмельного не покупала,

Вина в бокал не наливала.

Как человек в ад идти не желает,

Так и раба Божья (имя) вина бы не желала.

Ныне и присно и во веки веков.

В течение всего дня ходите по кладбищам в одиночестве, ни с кем не разговаривая.

Из рассказа Марины Сорокиной:

«… В моем разводе с мужем виновата свекровь. Я, конечно, знала, что она пьет, но до свадьбы не обращала на это особого внимания. А когда переехала жить к мужу, быстро поняла, какое это горе. В доме вечная грязь и бутылки, скандалы и слезы. Она то матерится, то плачет, то просит прощения. Одним словом – кошмар.

Вначале я прощала ее, а через год начала ненавидеть. Она ведь не помнит, что наговорит, когда пьяная, а я все помню. Надоело слушать, как мне повезло, что такой парень на меня обратил внимание, что я, видите ли, должна ей и ему мыть ноги и пить эту воду за такое счастье, ну и прочий бред.

Когда у нас родился ребенок, ради него я все бросила и ушла. Так свекровь моя по поселку теперь разносит сплетни и всякую гадость про меня плетет. Заявляется ко мне пьяная и говорит, что имеет полное право видеть своего внука. Она испортила мне всю жизнь. Из-за нее мой сын растет без отца. Муж мой жалеет свою мать, он уже привык, что она пьет, и сам уже стал с ней пить».

Заговор, если пьет вся семья

«Голубушка Вы наша Божья, кланяюсь и целую Ваши ноженьки. Простите меня, что тревожу Вас. Самой мне семьдесят годков, а я вместо того, чтобы отдыхать, плачу каждый Божий денечек. Горе у меня великое-превеликое. И не знаю, кто виноват: я ли сама или Господь меня испытывает, а может, дьявол над нами измывается. Только в жизни моей все наперекосяк.

Вышла я замуж за того, кого мне нашли родители, ведь раньше мы своих родителей почитали. Муж мой был, слава Богу, неплохой человек. Не пил и самокрутками не смолил. Жить бы нам с ним в мире и радости, но только если в одном хорошо, то в другом обязательно худо.

В семнадцать вышла замуж, каждый год рожала, а они, не дожив до годика, все умерли. Семерых детей схоронила. Горевала, как собака, выла и каталась по полу после каждых похорон и стала я к двадцати пяти белая как лунь от седины. А в двадцать шесть родила дочь. Тряслась за нее до года, по часу в сутки спала, думала, умом тронусь, все беду ждала, ведь как год ребенку, так гроб в доме. С рук ее не спускала. Однажды пошла я за молоком к соседке, а она мне отказала, сказав, что корова заболела.

Пошла я на рынок, доченьку с рук не спускаю, а она уже словечки говорит, умненькая и ласковая такая. Иду, а она меня ладошками по щекам гладит.

На рынке я купила молока и домой возвращаюсь. Смотрю: сидит дед, мне рукой машет. Я подошла и спросила:

– Дай глоточек молочка.

Я отлила молока в его кружку. Выпил дедушка молоко и говорит:

– А ты знаешь, что ребенок твой не жилец?

Я заплакала, а он утешает:

– Не плачь, это ведь у тебя восьмая, а девятый ребенок у тебя жить будет, только пьянствовать больно станет.

Я еще пуще стала плакать, говорю:

– Если Маша умрет, то в тот же день себя порешу. Не хочу больше жить, устала. Не нужен мне девятый ребенок, я эту девочку так люблю, что себя на сто кусков дам за нее изрезать.

А потом опомятовалась, думаю: откуда дед мог узнать, что это у меня восьмой ребенок? А дед будто услыхал мои мысли, говорит, как отвечает:

– Вот откуда я знаю. Я ведь ведьмак, все могу, что только хочешь. Чую зверей и врагов за сто верстов распознаю. Долго на одном месте не живу. Люди начинают меня бояться, а где страх, там и ненависть. Я многим помогал. Хочешь, я и тебе помогу. Через мертвых твоих выйду к нужным духам и закляну их сильным словом, чтобы душу твоей дочери оставили взамен следующего ребенка. Только тогда судьба следующего достанется твоей Марии.

Как сказал он «Мария», у меня аж зубы застучали, я ведь имя ему не сказала. Вцепилась я в деда и говорю:

– Святой человек! Вон на тебе крест, ради этого креста, прошу тебя, оставь мне дочушку, хоть бы какая она потом ни была, хоть и пьяница, лишь бы жива была. Не могу я больше детям своим ручки на груди в гробу складывать. Ты бы только знал, дедок, как это страшно!

– Посиди помолчи, дай я чуток обмозгую.

Я сидела и терпеливо ждала.

Потом он мне говорит:

– Нескладно как-то получается. Сейчас я помогу. Будешь ты радоваться, что она живет, а потом, когда она вырастет да пьянкой тебя изводить станет, сама будешь ее смерти у Бога вымаливать. Нет, давай, девка, оставим судьбу как она есть. Не стану я ее от недолголетия отмаливать. Дождись ты девятого дитя и пусть все будет, как будет!

Но глядя на свою уснувшую Машеньку, я не могла смириться с мыслью, что она умрет и я ее должна буду в маленький гробик уложить. В общем, умолила я, уговорила этого деда. Обещал он мне, что Маша моя жить будет, и сдержал свое слово. Не было счастливей матери, чем я. Не было, наверное, ласковей матери. Лелеяла я ее и баловала. Позволялось ей все, что она хотела. Не было запрета ей ни в чем, и она привыкла поступать, как ей заблагорассудится.

Помню, как моя дочь в пятнадцать лет впервые пришла пьяная в стельку. Вошла в комнату и упала.

Утром я ей стала выговаривать, а она:

– Заткнись, хочу и пью. Будешь меня пилить, уйду вовсе из дома!

С этого дня не видела я ее трезвой. Нашла она себе где-то мужика такого же, как и она, пьяницу, и стали они на пару пить и меня бить.

Однажды встала я на колени, руку подняла для креста, хотела у Бога для нее смерти попросить, чтоб она себя не позорила и меня не терзала.

Смотрю, сбоку от меня кто-то стоит. Я голову повернула и ахнула. Стоит рядом тот дед, но во всем белом. Слышу его, но говорит он невнятно, вроде шорох по комнате шебуршит:

– Помнишь, я тебе предрекал, что будешь ты сама своему ребенку смерти просить. Не послушалась ты меня, теперь на мне грехом больше, и ты в маяте. Знай, как только ты попросишь смерти для того, кто отчитан от недолголетия, в тот же миг умрет его душа и ангел-хранитель отойдет от него.

Не знаю зачем, но я его спросила, может, от страха ляпнула:

– А ты что же, все еще живой, что ли?

Дед головой медленно так помотал и говорит:

– Нет, но дух мой иногда ходит, так как я непростого был племени и перед смертушкой себя заговорил. Есть такая молитва: «Тело тленно, дух свободен». Кто ту молитву знает, тот свое тело в нее до смертушки пеленает и после смерти может являться живым.

Я прикрыла глаза и вслух говорю:

– Нет, конечно, нет, это я от горя помешалась. Не может такого быть, это просто моя память о нем мне напомнила!

Сижу на полу, а глаза не открываю, боюсь. Тогда он мне по спине ладонью провел и говорит:

– А я тебе докажу. Через четыре месяца у тебя внук будет, Андрей. Он также пить будет, в своих родителей уродится. День ангела его шестнадцатого февраля.

И тихо стало. Я обернулась – никого. Сама себя убеждаю, что все мне пригрезилось. Но вечером все же у дочери спросила:

– Маша, ты часом не беременна?

– Часом нет, а вот пять месяцев точно есть! Скоро бабкой будешь. Ты рада? – ответила пьяная дочь.

Шестнадцатого числа появился на свет мой первый внук, родители назвали его Андреем.

Пишу Вам потому, что вся семья спивается, в доме что творится – не описать. Внук пьет и матерится, дерутся до крови. Я помню дедовы слова и смерти дочери не прошу. Какая ни есть, а дочь ведь».

Если вся семья пьет, пойдите на реку в то время, когда еще только краешки у берега реки подтаяли, но уже видны камни. Возьмите левой рукой камень, принесите его в дом на этой же руке. Положите его в угол со словами:

До тех пор, пока этот камень назад

Сам в реку не уйдет,

До той поры раб (имя) вина не запьет.

Если в семье двое пьют, то и в следующий день так же поступите. Если трое пьют, то и в третий день сделайте так же. Главное, чтобы об этом не знали те, кто привержен к пьянству.

Обязательно учитывайте, что месяц должен идти на убыль. Камни должны лежать в углах сорок дней, потом унесите их на кладбище и закопайте в одном месте.

Наталья Степанова – Заговоры на здоровье

Сам в реку не уйдет,

До той поры раб Божий (имя)

Заговор на зуб покойника

В вине. Ты в гробу спишь? –

Как покойник из гроба не встает,

Хмельного вина не пьет,

Так чтоб и раб Божий (имя)

Вино никогда не пил тоже.

Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Отлучка от вина

Пока мертвец узлы эти не развяжет,

Завязки эти не изведет,

До той поры раб Божий (имя)

К хмельному за версту не подойдет.

Как отлучают попы-батюшки

От церкви еретика,

Так и я отлучаю Божия раба (имя)

От хмельного вина.

Век повеку, отныне и довеку.

На стойкое отвращение к спиртному

Ходишь ты по костям,

Кровям, деснам, языкам,

Не мучь жаждой, не гони к хмелю, к вину.

Я тебя изведу, я тебя заговорю.

Хмель смахни, слюну сглотни.

Скулавица в рабе Божием (имя), умри,

По костям не ходи, душу не береди.

От раба Божия (имя) отойди.

Слово мое споро, дело мое крепко,

До раба Божия (имя) цепко.

Ключ, замок, язык. Аминь.

На отлучение от вина

Глядел на золотые пески.

Идет он против Солнца, супротив месяца.

Идет – воды не взобьет,

Песка не всколыхнет.

Как всей Господней реки не вытить, не (вылить,

Так чтоб и раб Божий (имя)

Вина не пил, брагу не лил.

Как Иисус воды в реке не всколыхнет,

Так и раб Божий (имя) зелена вина,

Браги не пьет. Аминь.

Вина зелена не пьет,

Так и ты, раб Божий (имя),

Не пей ни с утра зари,

Ни в полдень на день, ни с вечера на ночь.

От пьяни горькой

Так не болит душа у раба Божия (имя)

Не сохнет рот, не горит живот.

Отныне и довеку раб Божий (имя) вина не пьет.

Чтобы дочь не запивалась

Косы заплетает, вино попивает,

Как эта мертвая голова вина не пьет,

Песни спьяну не поет,

Так и раба Божия (имя) вино пить не будет.

С этого часа про него забудет.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь.

Чтобы женщина не пила

Как эта соль тает,

Так и желание твое пить тает.

Сорок святых стоят,

На тебя глядят (имя больной),

Не отводят свои очи ни дни, ни ночи,

Чтоб раба Божия (имя) хмельного не пила,

В руки чарку не брала.

Слово мое лепко и крепко.

Чтобы сын не пил

Молоком своим вскормила,

Так бы ты, раб Божий (имя),

Спиртное не пил, брагу,

Вино в рот не лил.

Окна отмылись, и ты чист.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Чтобы муж не пил

Змей горючий, гад шипучий, шипи, гори,

А не брага шипучая, водка горючая.

Словом связала, делом приказала.

Ключ, замок, язык, Аминь. Аминь. Аминь.

Чтобы муж не ушел пьянствовать к дружкам (заслон)

ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА PROFILIB © 2012–2017