Свете тихие молитва

Bookitut.ru

Свете тихий

Говоря о жизни первых христиан («учеников», как называли себя они сами) в Иерусалиме, евангелист Лука в «Деяниях Апостолов» рассказывает, что они каждый день единодушно пребывали в храме, а дома преломляли хлеб и проводили дни, хваля Бога, в веселии и простоте сердца. В библейском иврите слова «радость» и «веселие» очень близки по смыслу и, как правило, употребляются вместе, как в псалме 50: «Слуху моему даруй радость и веселие» или в заключительном стихе псалма 31: «Веселитесь о Господе и радуйтесь, праведные, торжествуйте, все правые сердцем».

Вместе звучат два эти слова и в Нагорной проповеди Иисуса (Матфей, 5:12), текст которой, как весь Новый Завет, дошёл до нас на греческом, хотя в первоначальном варианте она звучала по–арамейски: «Радуйтесь и веселитесь, ибо награда ваша велика на небесах», в настоящее время эти слова звучат в начале литургии Иоанна Златоуста, когда хор поет начальные слова.

Нагорной проповеди: «Блаженны нищие духом…» и т. д.

Именно «простота сердца» отличает песнопения этой эпохи, насколько мы о них можем судить, сохранились они плохо, так как, считая, что молятся не уста, а сердце, «ученики» далеко не всегда записывали свои молитвы. Отдельные строки из этих гимнов сохранил апостол Павел, он цитирует их в своих посланиях. (1 Тимофей, 3:16):

Он явился во плоти,

Оправдался в Духе,

Проповедан был в народах,

Принят верою в мире.

И вознёсся во славе.

Речь, разумеется, идет о Христе: в первой строке о Рождестве, во второй — о Крещении, в третьей — об искушении в пустыне, ибо у Матфея рассказ об искушении Иисуса (4:11) заканчивается словами: «И вот ангелы приступили и служили ему». Далее говорится о проповеди апостолов, об обращении в христианство верующих и Вознесении. Гимн этот написан не стихами, а слегка ритмизированной прозой. «Простота сердца» определяет и форму такого гимна, до предела простую, но в этой простоте нет ничего общего с протестантизмом Жана Кальвина (1509—1564), исключив-

шим из храма ради возвращения к истокам христианства и орган, и пение.

«Простота сердца» — не суровая, она полна радости и веселья. Но почему же тогда поэты первых христиан отказались от стихотворной формы? Дело в том, что первые гимны писались в дополнение к Псалмам Давидовым, пение которых составляло основу для общей молитвы; псалмы на греческий язык переведены дословно и поэтому прозой. При пении прозаический текст неминуемо разбивается на какие‑то ритмические единицы, на приблизительно равные по длительности звучания строки и таким образом превращается в так называемый свободный стих, или верлибр.

В еврейском оригинале псалмы были стихами, а стихи от прозы отличаются совсем не ритмической организацией текста и не наличием рифмы, которой к тому же в те времена еще не было ни у греков, ни у римлян, а прежде всего самим их языком. Вот как об этом писал французский лингвист Цветан Тодоров:

«Поэтический язык не только ничего общего не имеет с правильным употреблением языка, он является его противоположностью. Его сущность сводится к нарушению принятых языковых норм».

Для стихов типичен иной по сравнению с прозой порядок слов, сами слова поэтического лексикона другие, в прозе они иногда вообще не употребляются.

Наконец, в стихах читатель всегда найдет повторы, причем не только ритмические (размер) и звуковые (аллитерации и рифмы), но и словесные: повторяется одно и то же слово, которое становится своего рода рефреном, и т. п. Недаром Н. Гумилев назвал поэзию «высоким косноязычьем».

Это «косноязычье» сохраняется и в прозаическом переводе — переведенные прозой стихи все равно остаются стихами. Именно это и происходит с псалмами. Их поэтическая природа оказалась столь сильна, что её не смог убить неумелый переводчик из Александрии. Она властно проступила сквозь корявые строки его перевода. Возьмем, например, псалом 102, с пения которого начинается литургия Иоанна Златоуста:

Благослови, душа моя, Господа.

И всё существо моё имя святое Его.

Благослови, душа моя, Господа,

И не забывай всех благодеяний Его,

Прощающего все беззакония твои,

Исцеляющего все недуги твои.

Забегая вперед, отметим, что в IX в., когда славянские первоучители Кирилл и Мефодий и их ученики начали переводить псалмы на славянский, они сумели сквозь этот греческий перевод разглядеть красоту их оригинала и передать ее средствами новорожденного в то время славянского язы-

ка. До сих пор, хотя 1100 лет с лишним отделяют нас от святых Кирилла и Мефодия, переведенные ими псалмы звучат чудесно и, быть может, превосходят красотою своей все то, что потом будет написано по–славянски. Вот как, например, начинается по–славянски псалом 120:

Возведох очи мои в горы,

Отнюдуже [1] приидет помощь моя;

Помощь моя от Господа,

Сотворшаго небо и землю…

Читая псалмы по–гречески, христиане первых веков н. э. за две тысячи лет до современных поэтов открыли, что такое свободный стих, и, создавая новые гимны, тоже стали пользоваться именно этой формой. Славянские псалмы просты и почти ничего общего не имеют с поэзией греческой и римской, но зато теснейшим образом связаны с поэзией библейской.

Для молитвы христиане собирались перед зарей (отсюда современная утреня) и на закате (вечерня). В середине II в. н. э. появилась вечерняя песнь, сохраняющаяся в богослужении доныне; в славянском переводе она начинается словами «Свете тихий», хотя слово «тихий» правильнее было бы перевести с греческого как «радостный»:

Свете тихий святыя славы.

Бессмертного Отца Небесного,

О Иисусе Христе…

Пришедше на запад солнца,

Видевши свет вечерний,

Поем Отца, и Сына,

И Святого Духа, Бога,

Достоин ecu во вся времена.

Пет быти гласы преподобными, [2]

Сыне Божий, живот даяй, [3]

Тем же мир Тя славит. [4]

В центре гимна — Христос, за которым должен идти всякий христианин. Закат, вечернее солнце, покой и умиленное, довольно тихое и слегка заунывное пение — вот что представляешь себе, когда вчитываешься или, вернее, «всматриваешься душою», как сказал в одном из стихотворений А. С. Хомяков, в слова этого гимна. «Свет тихий» — это образ мистический. Он еще видим, а источник его, солнце, уже невидимо, так как скрылось за горами. Невидим и Христос, «вознесшийся во славе», как пели христиане во времена Павла, но видим Его свет, просвещающий человека и делающий его другим, свет, наполняющий любовью сердце человека.

На латинском языке церковные песнопения появляются позднее, ведь даже в Риме первые христиане были греками и пользовались для молитвы греческим языком. Одним из первых христианских поэтов, писавших на латыни, был святой Амвросий из Медиолана (совр. Милан), умерший в 397 г. Свои гимны он писал стихами, но подражал при этом греческим образцам, в том числе и гимну «Свете тихий». Вот один из его гимнов, предназначенный для утренней молитвы:

Восход встречая солнечный,

Мы умоляем Господа,

Чтоб среди дел дневных всех нас

Хранил Он от обидчиков.

Сдержи наш невоздержанный.

Язык и очи, чтобы мы.

Их не бросали с жадностью.

На суету житейскую.

Пусть сердца будут чистыми.

Глубины и разумно пусть.

Смирится плоть надменная.

Чтоб, когда день закончится.

И ночь вернется тёмная,

Во время сна всеобщего.

Нам вновь восславить Господа,

Пусть Бог Отец прославится.

И Сын Его единственный,

Как ныне, так и в будущем.

Язык Амвросия прост и лаконичен, но при этом безупречен. Один из филологов XIX в. сравнил его стихи с «древними надписями, высеченными на мраморных плитах», и заметил, дополняя эту характеристику, что в них «нет блеска, но есть спокойный свет духовного восторга». Эти гимны хочется сравнить с чашей для святой воды в церкви Витаутаса в Каунасе. Выдолбленная из круглого гранитного валуна и покоящаяся на чугунном треножнике у входа в церковь, чаша поражает своей простотой, строгостью, даже грубостью формы и… абсолютным совершенством.

В цитированном выше гимне содержатся слова, в которых выражена чуть ли не вся суть проповеди Иисуса:

Пусть сердца будут чистыми.

Человек грешен, но Бог прощает его, как Отец прощает блудного сына в Евангелии от Луки, если он покается от всего сердца, очистится, отмоется изнутри, станет дру-

гим. Не просто добропорядочного поведения требует Иисус от своего слушателя, а его внутренней чистоты, которую назовет потом блаженный Августин «девичеством сердца» (virginitas cordis). Утраченное девичество плоти не вернешь, но есть девичество сердца, и оно, как подчеркивает Августин (а ведь он был непосредственным учеником Амвросия), много важнее. Именно к нему зовет Иисус, рассказывая притчу о блудном сыне, о нем говорит и гимн: «Восход встречая солнечный…»

Но «можете ли вы делать доброе, привыкши делать злое?» — так спрашивал своих слушателей пророк Иеремия (13:23) еще в VII в. до н. э, И продолжал:

Может ли эфиоп переменить свою кожу.

И барс — свои пятна,

Как в самом деле вернуть утраченную чистоту, кто может помочь человеку, если сам он бессилен. Только Бог. Так рождаются такие молитвы, как «Господи, к Тебе прибегаю, научи меня творить волю Твою, ибо Ты — мой Бог». Покаяние — это не просто биение себя в грудь, не просто констатация того, что «я согрешил», и просьба о помиловании, это порыв к чистоте сердца. Именно с этой точки зрения надо смотреть на покаянные песнопения, которыми так.

богата церковная поэзия. Причем порыв этот выражается, как правило, даже не в словах песнопений, а в их мелодии. Хорошо об этом писал Н. Огарев, известный почему‑то как безбожник, имея в виду молитву «Свете тихий»:

Проснулся звук в ночи немой —

Православные молитвы – Свете тихий

Исполнитель: Православные молитвы

Название песни: Свете тихий

Продолжительность mp3: 02:30

Текст песни:

Свете Тихий святыя славы, безсмертнаго Отца небеснаго, святаго блаженнаго, Иисусе Христе: пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына, и Святаго Духа, Бога. Достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй: темже мир тя славит.

Иисус Христос — тихое сияние святой славы Бессмертного, Небесного, Святого и Блаженного Отца. Мы, дожив до заката солнца и видя вечернюю зарю, воспеваем Бога, Отца, Сына и Святого Духа. Ты, Сын Божий, дающий жизнь, достоин быть воспеваем во все времена благоговейными голосами. Поэтому мир и прославляет Тебя.

(используется в Американской Православной церкви):

O Gladsome Light of the Holy Glory of the Immortal Father, Heavenly, Holy, Blessed Jesus Christ! Now that we have come to the setting of the sun and behold the light of evening, we praise God Father, Son and Holy Spirit. For meet it is at all times to worship Thee with voices of praise. O Son of God and Giver of Life, therefore all the world doth glorify Thee

Iucunda lux tu gloriae, fons luminis de lumine, beate Iesu caelitus a Patre sancto prodiens. Fulgor diei lucidus solisque lumen occidit, et nos ad horam vesperam te confitemur cantico. Laudamus unicum Deum, Patrem potentem, Filium cum Spiritu Paraclito in Trinitas gloria. O digne linguis qui piis lauderis omni tempore, Fili Dei, te saecula vitae datorem personent. Amen.

Свете тихие молитва

3-я заповедь блаженства

Блажени кротцыи, яко тии наследят землю.

Главное меню

Школа трезвения

Меню пользователя

• Главная
• Библиотека
• О тропаре "Свете тихий"

О тропаре "Свете тихий"

К истории гимна Свете Тихий.

Время создания гимна Свете тихий и разбор мнений о его создателе с публикацией греческого, славянского и русского текста этого гимна.

1. Время написания гимна Свете тихий и его автор.

Ныне употребляющийся на Вечерне гимн Свете тихий принадлежит к древнейшим церковным песнопениям, и возник не позднее III века[ 1] . Уже свт. Василий Великий упоминает об этом песнопении, как древнем. Вот слова св. Василия: «Отцам нашим заблагорассудилось не в молчании принимать благодать вечернего света, но при явлении его немедленно благодарить. И не можем сказать, кто виновник сих речений (ρημάτων) светильничнаго благодарения; по крайней мере, народ возглашает [эту] древнюю песнь… хвалим Отца и Сына и Святаго Духа Божия»[ 2] . Последние слова почти буквально совпадают с гимном Свете тихий, где также говорится: поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога. Кто был автором этого песнопения свт. Василий не знал, и признает, что не может сказать «кто виновник сих речений». В рукописной традиции этот гимн приписывается то свщмч. Афиногену (III в.), еп. Педахтоэ[ 3] , который пострадал при имп. Диоклетиане, быв сожжен в огне, то свт. Софронию Иерусалимскому (VII в.), или просто надписывается Гимн светильнич (Ύμνος του̃ λυχνικου̃). Разбор мнений о принадлежности гимна Афиногену или Софронию можно найти в чтениях по церковной археологии и литургики А.П. Голубцова. Кратко передадим мысль ученого. Приписывание гимна и Афиногену, и Софронию исторически ни чем не обосновано. Приписывание гимна Афиногену произошло из-за неверно понятых слов Василия Великого, который сразу после рассказа о том, что отцы возносили светильничное благодарение, переходит к повествованию о мученике Афиногене и его песни. Песнь Афиногена, о которой говорит святой отец, не есть одно и то же с гимном Свете тихий (к такому же выводу приходил и Филарет (Гумилевский). Песнопевцы. – С. 56.). Приписывание гимна св. Софронию произошло из-за того, что он упоминается в «Лимонарии» аввы Иоанна и Софрония. То, что гимн Свете тихий древнее св. Софрония не подлежит ни каким сомнениям, он читается уже в т.н. Александрийском кодексе (IV в.)[ 4] . Это показывает, что ко времени написания Александрийского кодекса Библии, этот гимн был уже довольно известен и распространен. Следовательно, нужно признать, что время его написания должно относить не позднее, чем к III-ему веку. Кто же был его автором, для нас (как уже и для св. Василия) остается неизвестным.

2. Традиция светильничих гимнов.

Сама традиция воспевать песнь при возжжении светильника довольна древняя и уходит своими корнями в дохристианскую эпоху. По свидетельству Варрона, древние греки имели обычай, при возжжении светильника приветствовать его словами свете добрый (φως αγαθόν). Этот обычай перешел и в христианство, только, вместо языческого стихиопоклонения, он переосмысляется в христологической перспективе. Христиане изменили эту условную житейскую, языческую поговорку и вместо φως αγαθόν стали петь Φω̃ς ι̉λαρόν, переходя, таким образом, от языческой традиции благодарения вечернего света (возжжения светильника) к анагогическому воспеванию Света Божественного – Сына Божия. Действительно древние греки, будучи язычниками, благодарили сам огонь, как бы наделяя его неким сверхъестественным свойством, обожествляя его. Он податель света, жизни и т.п. Это отголосок древнего языческого поклонения стихиям, которое со временем и вошло в традицию благодарить огонь, или богов, при возжжении вечером светильника вечером, при наступлении темноты. Христиане, воссылая благодарность Богу Истинному, при наступлении вечернего света (т.е. времени, когда возжигали светильники) воспевали: Φω̃ς ι̉λαρόν κ. τ. λ., возводя таким образом свою мысль от света естественного (светильничного), который освещает ночную тьму, к Свету духовному, Свету Божественному – Сыну Божию, воплотившемуся Логосу – Христу Спасителю. Свету, просветившему нас благодатию божественной, Свету просветившему тьму языческую. Этим и объясняется христологический, по преимуществу, контекст гимна Свете тихий.

3. Богословское содержание гимна Свете тихий.

Важную богословскую ценность этого древнего христианского песнопения заметил уже св. Василий Великий. В 29 гл. своей книге «О Святом Духе», он приводит это народное песнопение, как свидетельство троического славословия. Но сам гимн исполнен конечно же христологическим контекстом. Он посвящен Христу. В нем воспевается наш Спаситель Иисус Христос, святый Свет истинный, Слава Бессмертного святого Отца Небесного. Как Свет Отца, Господь имеет непреходящую славу, немеркнущий свет, но он умалился и, ради нас, пришел на запад солнца, воплотившись от пречистых кровей Приснодевы Богородицы. Став истинным человеком, воплощенный Сын Божий дошел даже до предела жизни и, пострадав, был умерщвлен за нас. Поэтому мы, доживши до захода вещественного солнца и видев вечерний свет, поем Тебе, воспоминая Твои страдания и крестную смерть. Ибо Ты Свет истинный пришел к нам, к своим созданиям. Ты даровал нам жизнь и поэтому, достоин чтобы Тебя воспевали во все времена. Благоговейно воспеваем Тебя Христе, Сыне Божий, даровавший нам новую жизнь в Боге, и примиривший нас с Отцем, хвалит Тебя и весь мир.

Каждая строчка этого песнопения глубока и многообразна, наполнена святым благоговением. Глубокий, озаренный Божией благодатью ум, конечно же, найдет в ней большой догматический и богословский смысл. В этих кратких строках воспевается Таинство Троичной иконимии (домостроительства) нашего спасения. Таинство воплощения Владыки Христа. Здесь четко различаются Ипостаси Отца Небесного, Сына и Святого Духа в единстве Божества. Этот гимн научает нас и еще тому, что христиане должны воссылать благодарения Богу во всякое время, во все времена, всегда воспевать Славу Святой Троицы и неизреченное и бесценное таинство воплощения Божия Сына.

4. Предуведомление к тексту гимна Свете тихий.

Ниже мы публикуем греческий, славянский и современный русский текст гимна Свете тихий. Греческий текст взят из чина Вечерни «Велигого Орология»[ 5] . Славянский текст из чина Вечерни. Русский перевод гимна Свете тихий взят из книги Н. Нахимова [6] . Текст мы снабдили некоторыми примечаниями, отчасти заимствованными у Н. Нахимова, отчасти составленными нами. Русский перевод будет в основном следовать Н. Нахимову, но с некоторыми изменениями и уточнениями, которые будут оговорены в соответствующих примечаниях. Примечания будут иметь филологический характер, затем мы дадим некоторые примечания богословско-догматического характера. Греческий и славянский тексты даны параллельно, а русский перевод дан отдельно ниже.

αθανατου Πατρος, ουρανιου,

ελθοντες επι την ηλιου δυσιν,

Αξιον σε εν πασι καιροις

υμνεισθαι φωναις αισιαις,

Διο ο κοσμος σε δοξαζει.

Безсмертнаго Отца Небеснаго,

Пришедше на запад солца,

Достоин еси во вся времена

пет быти гласы преподобными,

Иисусе Христе, Свет радостный [7]

бессмертного Отца Небесного,

Дошедши [ 8] до заката солнца

и увидевши вечернюю зарю[ 9] ,

мы воспеваем Бога, – Отца, Сына

Сыне Божий, дающий жизнь!

Достоин Ты, чтоб Тебя воспевали во все времена

Поэтому прославляет Тебя мир.

[1] Скабалланович, М. Толковый Типикон. – Киев, 1910. – Вып. 1. – С. 117.

[2] Свт. Василий Великий. О Святом Духе к св. Амфилохию, епископу Иконийскому, гл. 29.

[3] Филарет (Гумилевский) называет его епископом Севастийским. Филарет (Гумилевский). Песнопевцы. – С. 65. Но Мазохий, автор обширного исследования об Афиногене, говорит, что Афиноген был епископом Педахтоэ. В словаре Вильча Педахтоэ называется Гераклеополем, – это было епископская епархия, находящаяся под митрополией Севастийской в Армении. Сергий (Спасский). Месяцеслов. – Т. 3. – С. 273. Новейшие исследователи (P. Maraval, А.Г. Дунаев) так же относят Афиногена к Педахтоэ. Небольшой обзор о нем есть в «Полном месяцеслове Востока» (Т.3. – С. 272 – 273), архиеп. Сергия (Спасского), где разбирается мнения ученых об Афиногене (там же о принадлежности ему песни Свете тихий).

[4] Голубцов, А.П. Из чтений по церковной археологии и литургике. – Сергиев Посад, 1918. – С. 195 – 196.

[5] ΩΡΟΛΟΓΙΟΝ ΤΟ ΜΕΓΑ. Έ̉κδοση Θ́. ̉Αποστολικὴ Διακονία , 1986.

[6] Молитвы и песнопения Православного Молитвослова (для мирян), с переводом на русский язык, объяснениями и примечаниями Николая Нахимова. – СПб., 1912 [Репринт. – М., 1994].

[7] Свет радостный – так переводит Н. Нахимов, опираясь на греч. словоιλαρον. Это слово обозначает веселье, радость, приятность. Поэтому словосочетаниеΦως ιλαρον перевести многоразлично: Веселья свет, Севет [нашей] радости и т.п., или даже Свет иже радованный нам. Славянский переводчик перевел это словосочетание как Свете Тихий. Н. Нахимов считает, что переводчик на славянский понял словоιλαρον в латинском значении clemens – мягкий, снисходительный, милостивый, тишайший. Поэтому мысль слав. перевода можно понять так: Иисус – есть Свет милостивый и т.п.

[8] Дошедши ср.: греч.ελθοντες (от. ερχομαι) – приходить, прибывать. Этот же глагол может обозначать и наступление чего-то, например наступление ночи, наступление сумерек и т.п. В переводе Н. Нахимова поставлено слово доживши, т.е. доживши до заката солнца. Другой возможный смысловой перевод может быть такой: С наступлением солнечного заката, и увидев вечерний свет, мы восхвалим Бога, – Отца, Сына и Святого Духа и т.д.

[9] Это перевод Н. Нахимова. Действительно выражение φως εσπερινον (слав. свет вечерний) есть образное выражение вечерней зари.

[10] Мы здесь заменили перевод Н. Нахимова благоговейными голосами на голосами подобающими. Греч. словосочетаниеφωναις αισιαις , удачно переведенное по слав. гласы преподобными. Греч. словоαισιαις может означать благоприятный, предвещающий счастье, подходящий, удачный, счастливый. Слав. переводчик понял это слово в смысле гласы подходящие и перевел гласы преподобные, т.е. такое пение, которое подобает воспеть Богу; Воспеть свято и праведно. Или же слав. переводчик понимал это слово как οσιος , что не лишено возможности, учитывая то, что многие наши слав. переводчики с греч. не всегда были грамотны. Слово οσιος, как раз и может употребляться в значении преподобный. См. в Словаре прот. Г. Дьяченко.